«Я готов был подписать все, что угодно!» Следком Карелии заподозрили в фальсификации дела против экс-руководителей Госкомимущества

В конце октября 33-летний бизнесмен Степан Морозов и его отец, директор группы карельский компаний «Интерстрой» Владимир Морозов, дали в Петрозаводском городском суде ошеломляющие показания о том, как работают правоохранительные органы в республике — точнее о том, какими методами они ведут расследования уголовных дел, пишет «Руна».

Степан Морозов, как уже ранее рассказывало издание, был задержан в Петрозаводске еще в июле 2017 года сразу после того, как вышел из московского поезда на железнодорожном вокзале. В лучших традициях силового задержания на него набросились бойцы масках. Вскоре после этого молодой предприниматель оказался в СИЗО в связи с тем, что категорически отрицал какую-либо причастность к преступлениям.

Из СИЗО его выпустили почти через полтора месяца — после того, как под нажимом следователей и адвоката и угроз в адрес его близких он подписал досудебное соглашение. То есть фактически признал свою вину, хотя, как уверят Степан Морозов, ничего противоправного он не делал.

Показания Морозова-младшего, по всей видимости, были очень нужны органам. В то время в карельском Следкоме раскручивали уголовные дела против экс-председателя Госкомимущества Карелии Дениса Косарева и его бывшего первого зама Сергея Максимова. Чиновников обвинили в 6 эпизодах получения взяток в 2013—2016 годах на сумму 2,6 млн рублей (за предоставленные бизнесменам займы в Фонде госимущества Карелии, сдачу в аренду или продажу разваливающейся государственной недвижимости и возможность провести ремонтные работы на двух зданиях в центре Петрозаводска). Дополнительно чиновникам вменили в вину присвоение части премии директора Фонда госимущества Григория Шадрина.

Эти обвинения были выдвинуты, несмотря на то, что никаких реальных доказательств получения денег Косаревым и Максимовым в деле не было — кроме появившихся через два месяца после нахождения в СИЗО признательных показаний со стороны экс-главы Госкомимущества Дениса Косарева, который до этого отрицал получение взяток. Точно таким же доказательством вскоре стали «признания» Степана Морозова.

Когда предприниматель попал в СИЗО, ему стали поступать настоятельные предложения сознаться в том, что полученный им в Фонде госимущества Карелии заем на 5 млн рублей был выдан за взятку. Также следователи хотели, чтобы Степан Морозов сознался, что выиграл за взятку аукцион по продаже разваливающегося деревянного здания, которое он купил на 30% дороже первоначальной цены. К этому же призывал и адвокат, которого наняли для Степана близкие родственники. Позднее оказалось, что защитник настолько плотно сотрудничает со следствием, что интересы органов для него оказались выше интересов своего доверителя.

Адвокат говорил, что его задача — вытащить Степана из следственного изолятора, а потому Морозов должен подписать явку с повинной и досудебное соглашение со следствием. При этом защитник не стал разъяснять, что добровольный самооговор может закончиться сроком, но упорно доказывал, что показания можно будет в любой момент поменять.

В том, что сын должен подписать «досудебку», адвокат убедил и родственников (в том числе Морозова-старшего), которые тогда считали, что лучше во всем следовать указаниям адвоката и органов, чтобы отделаться малой кровью. Это заблуждение дорого обошлось обоим Морозовым, которые по неопытности не знали, что правоохранители нередко забывают про свои обещания, как только добиваются нужного результата.

В августе 2017 года Степана привезли в ИВС — изолятор временного содержания в Курганском проезде (здесь расположено управление МВД по Петрозаводску). Там уже находились два оперативника ФСБ, двое работников Следкома и один представитель МВД. На встречу в ИВС также привели Владимира Морозова, чтобы он повлиял на сына. После того как он сказал нужные слова, его вывели, а следователи и адвокат стали совещаться, как лучше изложить итоговую версию, которая будет зафиксирована в явке с повинной и признательных показаниях.

Примерно через неделю после этого Морозова-младшего снова привезли в ИВС для подписания досудебного соглашения. Нанятый родственниками Степана адвокат не явился на эту процедуру, уступив свое место не знавшему это уголовное дело защитнику по назначению, а тогдашний прокурор Петрозаводска Елена Аскерова пообещала, что Степан отделается штрафом. В действительности же на основе полученных под давлением показаний в декабре 2017 года над Степаном Морозовым в особом порядке прошел суд, который дал ему 3 года реального срока. Последующую апелляцию молодого бизнесмена в Верховном суде Карелии отклонили: ведь он сам все подписал и во всем сознался…

О работе карельских судов и правоохранителей, Степан Морозов рассказал 21 октября на еще одном судебном процессе, где его судят уже второй раз, но уже вместе с бывшим первым заместителем председателя Госкомимущества Карелии Сергеем Максимовым.

— Меня завели в кабинет, где присутствовало много человек — из ФСБ, Следкома, МВД. Папу завели буквально на минуту, — сообщил суду Морозов-младший. — Единственное, что ему дали сказать: «Делай так, как они просят». Он еще спросил: «Как самочувствие?» Я сказал, что все в порядке, и его вывели… [Сотрудники ФСБ и Следкома затем] говорили о том, как они себе представляют события, которые в последующем были мне инкриминированы, т. е. рассказывали свою версию. Адвокат кивал, что я должен подтверждать, [хотя] это не соответствовало действительности. Когда я пытался возражать, говорить, что было не так, они настаивали на своем… Я тогда не осознавал процессуальную значимость досудебного соглашениям Адвокат сказал: «Если ты подпишешь, тебя отпустят из СИЗО».

Досудебное соглашение заключалось в другой день — что-то около недели [спустя]. Мой адвокат не пришел. Была женщина-адвокат по назначению, которую я не знал, а также прокурор Петрозаводска Елена Аскерова и начальник следственного отдела по Петрозаводску Виктор Россыпнов… Я у Аскеровой спросил, что мне будет? Она сказала, что если сделаешь, как здесь написано, у тебя в худшем случае будет штраф — и все. Она даже про условный срок не говорила. Я пробежался глазами по соглашению, и сказал, что там про штраф ничего не написано. Она ответила, что это шаблон, он один для всех — и я подписал… Я готов был подписать все, что угодно, лишь бы выйти на свободу, — не скрывает Степан Морозов.

Исповедь молодого предпринимателя в суде — лишь один из примеров того, как поработали с этим делом карельские следователи. Чтобы собрать доказательную базу, в частности, против бывшего первого замглавы Госкомимущества Карелии Сергея Максимова, в Следкоме Карелии, похоже, не стесняясь, подгоняли показания свидетелей под нужные выводы или угрозами и давлением заставляли их давать нужные показания. Об этом заявили несколько свидетелей, которых вызывали в сентябре и октябре в Петрозаводский суд по делу Сергея Максимова и Степана Морозова.

Первым об этом открыто сказал экс-начальник отдела по разграничения имущества Госкомимущества Карелии Игорь Демидов. Когда на стадии следствия его допрашивали в Следкоме, на допросе помимо следователя присутствовали еще два человека. Несмотря на то, что в нарушение Уголовно-процессуального кодекса они не были указаны в протоколе, они еще и торопили допрос. Уже на основании вмешательства неуказанных в протоколе лиц, этот документ по закону можно считать недействительным.

Но мало того: в протоколе обнаружились фразы, который Игорь Демидов, вообще не произносил. Например, утверждение, будто Сергей Максимов запрещал «лезть в деятельность ликвидируемых предприятий», имущество которых Максимов вместе с Косаревым якобы сдавал в аренду за взятки. Однако когда в суде Игорю Демидову предъявили тот самый протокол допроса, он заявил, что это и ряд других утверждений ему не принадлежат и что ему вообще не свойственны такие формулировки.

— Я тогда от этого тоже отказываюсь, — заявил свидетель, когда ему показали фразу про Сергея Максимова. — Такого не было, чтобы он запрещал и говорил, что ни в коем случае нельзя лезть… Максимов не запрещал ни письменно, ни устно.

После Игоря Демидова о несоответствии своих слов и того, что следователь записал в протоколе, в суде заявили Яна Солонская — экс-сотрудник общественной организации «Мама», которую возглавлял Морозов-младший. Получая нужные показания, Солонскую допрашивали в Следкоме с 8 до 11 часов вечера и не отпускали к маленькому ребенку, которого было не с кем оставить, пока женщина не устроила скандал. О не соответствии сказанного и внесенного в протокол в суде также сказал Андрей Соболев — ликвидатор ГУП РК «Копир», чье имущество руководители Госкомимущества якобы сдавали в аренду за взятки. Прямо в присутствии судьи Соболев вычеркивал карандашом из протокола фразы, которые, по его словам, исказил следователь.

Затем свои показания, полученный под угрозами следователем, в суде опроверг директор ООО «Интерстрой» Владимир Морозов — отец Степана Морозова. Отвечая в середине октября на вопросы суда, Морозов-старший сказал, что во время допроса следователь СК в присутствии оперативников ФСБ предложил ему «не валять дурака», а потом пригрозил, что он и его дочь могут «заехать» на зону, если он не подтвердит, что давал взятки через посредника (юриста) Косареву и Максимову. В реальности же, по словам Морозова-старшего, он передавал юристу деньги за юридическое обслуживание, в том числе, сопровождение сделок — аукционы на ремонтные работы на деревянном здании напротив гостиницы «Северная» в Петрозаводске и аренду старой производственной базы ГУП РК «Копир» в Соломенном. Владимир Морозов вообще фактически признал в суде, что из чувства страха оговорил Сергея Максимова.

— Нет, мне неизвестно, — заявил свидетель на вопрос судьи, брал ли Максимов взятки. — Мне сказали об этом следователи…
— Почему они вам об этом сказали? — уточнил прокурор.
— Меня допрашивали по этому поводу. Сказали, что он брал.
— Из того, что вы сейчас пояснили, вы никаких взяток Максимову не давали?
— Я так же рассказывал [следователю], но мне сказали: ты не валяй дурака…
— То есть вы фактически оговариваете человека, что он получал взятки, исходя из ваших сегодняшних показаний. Так? Получается, что вы оговариваете Максимова, так? — не отступал судья.
— Наверное, да, — нехотя признал Морозов-старший.
— Так да или нет? Если бы не хотите отвечать, так и скажите.
— Не хочу отвечать.

Увидев в работе следствия тенденцию на подгонку дела под нужды обвинения, защита Сергея Максимова попыталась добиться признания таких показаний недопустимыми доказательствами, которые должны быть исключены из дела. В частности, такое ходатайство защита заявила в отношении показаний свидетеля Демидова. Однако судья Дмитрий Хромых ответил отказом на ходатайство адвокатов, заявив, что учтет все в совещательной комнате.

Источник