«Девочки боялись, что вырастет грудь, начнутся месячные»: через что проходят будущие балерины в России

Резонансная трагедия произошла осенью 2017 года в Москве. Покончила с собой 14-летняя ученица столичной государственной академии хореографии. Тогда руководство учебного заведения назвало произошедшее несчастным случаем и попросило не акцентировать на нем внимания. Но бывшая студентка академии уверена, что не последнюю роль в трагедии сыграли жесткие, а порой и жестокие методы обучения, принятые в балетной школе.

«Никто не поверил»

Вечером 5 октября 2017 года под окнами жилого дома в центре Москвы нашли тело юной 14-летней девушки. Мать погибшей Юлии Ивановой (имя несовершеннолетней изменено) рассказала следователям, что дочь училась в Московской государственной академии хореографии. Несмотря на любовь к балету, Юлия была под угрозой отчисления: при норме 44 килограмма для балерин ее возраста она весила 50 килограммов. Об этом заявили на родительском собрании 26 сентября.

«Сначала я подумала, что это глупая шутка, – говорит 15-летняя Мария (имя несовершеннолетней изменено), которая училась на год старше Юлии. – Потом меня начало трясти. Я знаю это состояние, когда из-за веса ты готов покончить с собой. И знаю, как до этого доводят в школе».

О проблемах с весом и как следствие с психологическим состоянием Юлия писала одноклассникам:

«У нее была депрессия. Это нужно было лечить медикаментами, но они создают побочный эффект под названием «лишний вес». Вначале у нее была анорексия, потом она стала страдать булимией», – добавляет мать Марии.

Булимия — пищевое расстройство, при котором чрезмерный контроль за своим весом сопровождается резкими срывами, перееданием и последующими попытками радикально избавиться от лишних килограммов.

Незадолго до трагедии родители нашли в вещах Юлии слабительное, что привело к очередному конфликту в семье. Девушка заперлась в своей комнате, а когда мать вернулась домой, увидела открытое окно.

«Она писала предсмертные записки с начала учебного года. Но никто ей не поверил. Может быть, она решила доказать», – предполагает Мария.

Срывы – это норма

Московская государственная академия хореографии – одна из старейших балетных школ мира (в следующем году ей исполнится 245 лет) и одна из самых престижных в стране. Выпускной экзамен по традиции проводится на сцене Большого театра, после чего лучшие ученики получают приглашение на работу в знаменитых балетных труппах. В разные годы выпускниками академии были Майя Плисецкая, Илзе Лиепа, Анна Антоничева, Вячеслав Гордеев, Сергей Филин, Николай Цискаридзе.

Ежегодно в училище принимают около 40 детей, окончивших начальную школу. Пятый класс общеобразовательной школы – это первый в балетной академии. При этом к выпускному остается лишь половина учащихся: идет жесткий отсев.

Погибшая Юлия училась в решающем пятом балетном классе – именно накануне выпуска идет самый суровый отбор. Учащихся оценивают не только по показателям успеваемости, но и по физическим данным. В начале и в конце года подростков взвешивают. Списки с результатами педагоги без стеснения объявляют на весь класс, что усиливает градус напряжения среди девушек и юношей.

К оценкам и возможному исключению, как рассказывает Мария, она и ее одноклассницы относились чересчур эмоционально:

«Если ставили двойку по «классике» (классическому танцу – прим. ред.), начинались рыдания, угрозы покончить с собой. Срывы – это норма».

Классический танец – это главный предмет в академии, который преподается каждый день несколько часов. К слову, и у Марии, и у Юлии был один педагог по «классике» – заслуженная артистка России Майя Иванова.

«Банальные подробности»

Майя Иванова, по словам Марии, крайне строго относилась к внешности одноклассниц.

«На второй год обучения я стала ее бояться. Она не кричала, не угрожала. Уничтожала морально. Всех, кто был, по ее мнению, недостаточно худыми, она называла «жирными коровами» и «кабанихами, съевшими слона». Она могла подойти прямо в коридоре, при мальчиках и других учителях, схватить за плечи и встряхнуть, указав на излишнюю полноту», – рассказывает бывшая ученица.

Но больше всего девочки в классе боялись, что у них вырастет грудь и начнутся менструации – это считалось «позорным» и порицалось как «ожирение».

«У моей одноклассницы начались месячные. Она сидела на занятиях по «классике» как освобожденная, ей было очень стыдно. На уроке педагог назвала ее коровой, а после попросила остаться и доказать, что у нее действительно «эти дни». Показать прокладку. Одноклассница вышла в слезах, ее трясло», – вспоминает Мария, извиняясь за «банальные подробности».

На этом фоне у Марии появилось пищевое расстройство – она жутко подвергнуться подобному унижению. В третьем балетном классе (7-й класс обычной школы) девушка перешла на экстремальную диету: зеленый чай (черный не помогает похудеть), обезжиренный творог, овощи на пару и 100 граммов отварной куриной грудки – в виде поощрения балетных успехов. Любую другую пищу, приготовленную мамой, она выкидывала тайком.

«Когда у меня темнело в глазах, я радовалась, что меня похвалят: все хорошо, я худая», – объясняет Мария.

На тот момент при росте 170 сантиметров она весила всего 40 килограммов, а в четвертом балетном классе похудела и вовсе до 36.

«Когда я пришла осенью, Майя Евгеньевна начала меня хвалить. Говорила, что я молодец, именно такая форма и нужна, ставила меня в пример другим девочкам. Сейчас я понимаю, что выглядела ужасно. Но, когда мне об этом говорили, я думала, что завидуют», – делится бывшая балерина.

Однако истощенная фигура, защищавшая от нападок учителей, привела к тому, что Марии перестало хватать сил даже на простые пируэты. При этом преподаватели воспринимали происходящее как банальную лень.

Тогда девушку стали приглашать на дополнительные индивидуальные занятия. Сначала раз в неделю, потом два раза, потом три – по 1,5 тысячи рублей за урок. Пользы от них не было, считает Мария: индивидуальные уроки превращались в групповые, и педагоги отвлекались на свои дела. Когда она отказалась от частых факультативных занятий, Майя Иванова занизила ей оценку.

За здоровьем юных балерин в академии следили весьма оригинально:

«Помню, был период, когда нас всех кормили «Смектой». Голова болит – вот тебе «Смекта», живот – «Смекта», упал и получил травмы – держи «Смекту». Мы смеялись», – вспоминает Мария.

Штатных психологов в училище не было, хотя их поддержка очевидно нужна была не только подросткам: срывы случались и у педагогов. Однажды на эмоциях преподавательница классического танца Тамара Негребецкая, говорит Мария, швырнула стулом в одну из учениц.

В ноябре 2016 года Мария упала в обморок на уроке литературы. Следующие два месяца она провела дома с сильнейшим истощением организма. За это время никто из одноклассниц и учителей ей не позвонил.

«Тщеславие ослепляет»

«Когда ребенок делает успехи в академии, кажется, что она будущая Анна Павлова, Майя Плисецкая. Это тщеславие ослепляет. Я сама контролировала ее питание, подбирала малокалорийные продукты. Когда ребенок начал меньше есть, я себя ловила на мысли, что это здорово: такая сила воли», – говорит мама бывшей балерины.

Мария скрывала от родных свой вес и методы его достижения: в ее классе было принято злоупотреблять слабительными – таблетки пили пачками. О проблемах с питанием и 36 килограммах мать узнала из личного дневника дочери, когда столкнулась с ее эмоциональными срывами.

«У нее были постоянные истерики. В день – до десяти. Дочь плакала, называла себя толстой, говорила, что не хочет жить. В тот день, когда я нашла подтверждение своим догадкам в дневнике, я схватила ее за руку и повела к психологу. Мне сказали, что Маша на грани: еще неделя, и будет пройдена точка невозврата», – вспоминает женщина.

Девочке поставили диагнозы «депрессия» и «анорексия». После полугода еженедельных сеансов у психотерапевта и терапии антидепрессантами состояние дочери стало медленно улучшаться.

После этого мать Марии решила поговорить с ректором об отношении к здоровью учениц. Это оказалось непросто: некоторые порядки в академии отдавали дань традициям времен ее основания – имперской России конца XVIII века, отмечает Мария.

«Ректор всегда была как королева. Она подъезжала во внутренний двор на машине с тонированными стеклами, и, когда она заходила в академию, все в коридоре либо прятались, потому что ее боялись, либо выходили и делали кникс (поклон с приседанием как знак приветствия – прим. ред.). Она проходила и скрывалась в своем кабинете, в который попасть было невозможно. Единственный день, когда нам было можно туда зайти, – это ее день рождения. Мы дарили цветы, читали стихотворение и уходили на цыпочках», – рассказывает бывшая ученица.

Диалог с руководством заведения матери Марии наладить так и не удалось. Ректор Марина Леонова ответила, что анорексия – это их личная проблема, которая не имеет отношения к академии. Тогда женщина забрала документы дочери из училища.

К тому моменту Мария и сама была готова уйти:

«Вся розовая пыль про балетные пачки и красивые танцы выбилась на первом году обучения. Однажды я неправильно повторила комбинацию. Преподавательница подлетела ко мне, схватила за пучок на голове и нагнула меня, а когда я выпрямилась, зарядила кулаком в лоб. От боли и неожиданности я заплакала, а она спросила: «Чего ты ревешь, что я тебе сделала?»»

Мария уверена, что случившееся с 14-летней Юлией не стало трагедией для академии, но «им просто страшно, что могут начать искать причины».

«Дискриминирующий вид искусства»

Журналистам тоже не удалось наладить контакт с руководством Московской государственной академией хореографии.

«Публичные комментарии и рассуждения применительно к трагическому случаю полагаем безнравственными, непрофессиональными, создающими ненужный ажиотаж в обществе. Навязчивое желание и постоянные попытки бывших студентов очернить собственную alma mater не вызывают у нашего уникального коллектива ничего, кроме презрения», – заявила помощник ректора Алла Чапаева, отказавшись продолжить общение.

Училище действительно очень закрыто, в том числе и для родителей учеников, подчеркивает балетный критик Анна Гордеева. Академия запрещает родителям общаться в соцсетях и обсуждать работу школы. И тем, кто боится за профессиональную судьбу ребенка, приходится следовать этим правилам.

«Школа не считает нужным объяснять свои действия. Она, безусловно, не видит проблемы в пищевых расстройствах детей. Анорексия и булимия считаются в балетной среде проявлением слабости, а не болезни», – говорит Гордеева.

Оскорбления и физические воздействия – это традиция всех российских школ, утверждает критик.

«Есть замечательный документальный фильм Ефима Резникова «Пленники Терпсихоры» о Людмиле Сахаровой, художественном руководителе пермского училища. Под запись она не стесняется доводить до слез и истерики своих учениц, которые потом становятся звездами. В наших балетных школах считается, что эмоциональное насилие идет на пользу ребенку, что оно эффективно», – добавляет Гордеева.

При этом критик подчеркивает, что жесткий стиль обучения в той или иной степени присущ многим балетным школам во всем мире, и он зачастую способствует более высокому качеству образования.

Но это не значит, что эмоциональное насилие необходимо, говорит Гордеева:

«Если человечество станет гуманнее, балет исчезнет, как сейчас исчезает коррида – когда-то занятие для сильных мужчин, а ныне издевательство над быками. Останется свободный танец, где смогут танцевать все люди, независимо от их типов фигур и способностей. Балет – это все же очень дискриминирующий вид искусства».

Источник: https://lenta.ru/

Источник